У памятника, расположенного на территории челябинского отряда специального назначения внутренних войск, стояли двое – молодой майор Александр Ухаткин в краповом берете и девчушка четырёх-пяти годков, прижимавшая к яркой курточке букет гвоздик.
– Папа, а это кому памятник? – посмотрев на отца синими ясными глазами, спросила она.
– Папиным товарищам.
– А почему им памятник? – продолжал любопытничать ребёнок.
– Они не вернулись из командировки.
– А почему не вернулись? – в голосе девчушки зазвучали беспокойные нотки.
– Продолжают выполнять задание.
– А ты вернулся?
– А я вернулся.
Майор погладил дочку по русым волосам и слегка повёл головой в сторону памятника. Та согласно кивнула в ответ, медленно подошла к монументу, положила цветы к его основанию. Потом заспешила обратно к отцу и, смущённая вниманием взрослых, с разбега уткнулась в папин камуфляж.
Офицер сглотнул подступивший к горлу комок, приобнял дочь за плечи и не торопясь пошёл вместе с ней к ожидавшим чуть в стороне
сослуживцам…
И в спецназ, и в разведку
– А вы знаете, когда я летом 2004 года молодым лейтенантом прибыл после окончания Новосибирского военного института в управление Уральского округа внутренних войск, меня сначала хотели направить в часть по охране важных государственных объектов, – начинает свой рассказ майор Александр Ухаткин. – Я тогда, помню, кадровикам скандал устроил. «Либо в спецназ, – говорю, – либо увольняйте прямо сегодня». Те поворчали, поругали меня за такие высказывания, но предписание в челябинский отряд всё же оформили.
По прибытии я, как положено, представился командиру полковнику Виктору Алексеевичу Фомченко. Он во время беседы спросил, что я слышал про радиоэлектронную разведку. И не дожидаясь моего ответа, приказал принять взвод РЭР, существовавший в отряде.
Выдали мне умную аппаратуру и литературу по её эксплуатации, велели ознакомиться. А как, если она вся на английском языке? На моё счастье, в учебную группу как раз молодняк привезли. Стал их личные дела изучать, смотрю, а один из бойцов – преподаватель английского! Я бегом к командиру, чтобы этого парня после учебки ко мне во взвод распределили, а пока разрешили использовать для перевода спецлитературы.
Так потихоньку и стал новую специальность осваивать. И в первую свою боевую командировку, которая началась в апреле 2005-го, отправился именно в качестве офицера радиоразведки. Отряд тогда базировался в Курчалое, ну а работать приходилось по всей Чечне. Были операции, которые планировались и по информации, полученной после радиоперехватов на нашей аппаратуре.
Довелось конечно же с боевыми группами и в засадах участвовать, и на разведывательно-поисковые мероприятия выходить. В общем, кое-какой боевой опыт появился. А в конце года ещё и экзамен на право ношения зелёного берета сдал.
Вручили мне его 2 декабря, как раз в день рождения. Хороший подарок сам себе сделал, что и говорить. Но инструкторы, когда нас поздравляли, сказали в качестве напутствия, что зелёный берет – это, конечно, хорошо, но каждый спецназовец должен стремиться получить берет краповый.
И я понял, что у меня в жизни появилась новая конкретная цель.
Тяжёлый год
Весной 2006-го отряд убыл в очередную командировку. Александр Ухаткин в первую партию не попал: находился на базе, спокойно занимался повседневными делами и ожидал, когда подойдёт срок заменить ребят.
23 мая поисковая группа челябинцев вступила с боестолкновение с боевиками. Банда была разгромлена, но победа досталось дорогой ценой: четверо спецназовцев погибли, несколько человек получили тяжёлые ранения. Поэтому для старшего лейтенанта Ухаткина командировка началась раньше запланированного срока.
– Всё лето активно работали. Как-то выехали с базы на несколько дней. Прошерстили большой район, несколько засад устроили, артиллерию наводили, подолбила она от души. 29 августа вернулись в расположение отряда уже глубоким вечером. – Александр тяжело вздыхает и продолжает рассказ о тех днях, что навсегда разделили его жизнь на «до» и «после». – Только баньку затопили, сели чайку попить, как вызывают к коменданту района. Он говорит: «Всё, спецназ, отдых отставить, есть свежая информация по такому-то квадрату. Завтра с утра опять в поиск на сутки. Идите, готовьтесь».
Вернулись, оповестили своих разведчиков. Легли отдыхать. С утра проснулись, стали собираться. И вот тут, хотите верьте, хотите нет, что-то странное в моей голове стало твориться. Сначала надел нулёвый маскхалат. Потом думаю: «Чего я вырядился? Ведь точно испачкаю чем-нибудь». Переоделся в старый, поношенный. Потом кроссовки новенькие натянул. И опять мысль проскочила: «Я что, в футбол иду играть? Порву же, как пить дать порву!» Снял их, переобулся в растоптанные берцы.
На исходную вышли без происшествий и по графику. Район поиска комендачи и оперативные части внутренних войск к тому времени уже блокировали. И мы пошли внутрь – три группы нашего отряда и ещё два вэвэшных спецназа тогда работали.
Ходили, наверное, часа три. Я со своей группой двигался по оврагу. Головной дозор, заметив что-то подозрительное, дал знак остановиться. Все замерли, и я обернулся посмотреть, как мои бойцы, что в ядре группы двигались, эту команду отработали. Повернулся на носках, только левую пятку на землю опустил, как тут же под ней и рвануло.
Несильный такой хлопок, будто гэпэшка сработала. Я, пока ещё сознание не выключилось, успел подумать, что на засаду нарвались и обстрел из подствольников начался. Потом – дым вокруг, звон в ушах, ничего не вижу. Ещё через мгновение зрение вернулось, посмотрел вниз – стою на одной ноге, правой. Да и та вся в крови. А левый ботинок разорван в клочья…
Вытаскивали меня ребята часа четыре. Сначала своими силами, потом ещё одна поисковая группа нашего отряда подошла. Их уже по рации оповестили о наших бедах, так что братишки целенаправленно, прервав поиск, шли нам на подмогу. Это ж спецназ, он своих не бросает!
«Не вздумайте её отрезать!»
– К тому, что тебя могут тяжело ранить, психологически готов, наверное, каждый спецназовец. Но когда это случается именно с тобой, оно всегда происходит неожиданно, – Александр, немного помолчав, продолжает рассказ. – Мне пятку вырвало напрочь. Передняя часть ступни была, пальцы оставались, это точно помню, я ими ещё в вертолёте шевелить пытался. И вроде бы они даже слушались… Хотя, может, мне всё это только казалось: сознание постепенно уходило, крови много потерял, да и обезболивающее действовало.
А когда начали к операции готовить, какой-то прилив энергии случился. Ох, и повоевал я тогда с врачами! Они мне штаны от маскхалата режут, а я кричу, что сам сниму, чтобы не выбрасывали, что я их после операции зашью. И как я вообще в отряд без штанов поеду? Потом они за футболку принялись. Я опять вою, чтоб не резали, это ж подарок!
В общем, долго мы боролись. В конце концов санитары меня к кушетке прижали, что-то там вкололи. И я начал отключаться. Последнее, что помню: с силами собрался, врача за рукав поймал, смотрю ему в глаза. «Доктор, – говорю, – не вздумайте ногу отрезать. Мне осенью на краповый берет сдавать. Как я без ноги-то побегу?» И вырубился.
Пришёл в себя уже утром на кровати в реанимационной палате. Левой ноги ниже колена не было…
Когда первый раз видишь себя таким, конечно, сначала пребываешь в состоянии шока. Потом впадаешь в прострацию. В голове ураган мыслей, но суть их сводится к одному: «А что же дальше? Как жить-то?»
Спустя какое-то время приехал в госпиталь генерал Роман Александрович Шадрин. Он у нас в Уральском округе внутренних войск тогда заместителем командующего по чрезвычайным ситуациям был и в группировке тогда какую-то высокую должность занимал. Вещи из отряда привёз, подарки от ребят, фрукты. Врачи ему пожаловались: дескать, хандрит спецназовец, от еды отказывается, на поправку идти не хочет. Генерал мозги по-отечески прочистил, о дальнейших планах расспросил.
А какие у меня планы могут быть, если я всю жизнь себя только военным и видел?! Конечно, сказал, что хотел бы служить дальше. И, если возможно, остаться в спецназе. Роман Александрович ответил, что мою позицию одобряет, доведет её до командования внутренних войск и всячески постарается помочь.
У меня словно камень с души свалился. Опять появилась цель, теперь было ради чего восстанавливаться и жить дальше.
Возвращение
– Выписали меня 26 декабря, а после новогодних праздников заявился в отряд.– Александр Геннадьевич, затянувшись сигаретой, перешёл к завершающей части своего рассказа. – И стал каждый день ходить на службу. Сначала с костылём, потом с тросточкой, ну а чуть позже научился и без неё обходиться.
Ребята поначалу ко мне с какой-то жалостью относились. Увидят – первым делом про здоровье спрашивать начнут, на ступеньках поддержать стараются, на совещаниях обязательно стул предложат. Потом я им объяснил, что от таких знаков внимания только хуже становится: зачем лишний раз мне напоминать, что я инвалид? Парни всё правильно поняли, стали относиться ко мне как к равному, а командиры – спрашивать наравне со всеми. И пошло дело!
Пару месяцев я ещё прослужил в разведгруппе, потом какое-то время побыл дознавателем, а затем мне предложили должность старшего помощника начальника группы правового обеспечения. Этим сейчас и занимаюсь.
23 февраля 2007 года мне вручили орден Мужества и краповый берет. То есть сбылась ещё одна моя мечта.
Когда-то я планировал дослужиться до командира батальона, в идеале стать командиром отряда спецназа или полка оперативного назначения. Сейчас понимаю, что это уже недостижимо. Но не жалею. Во-первых, потому что трезво оцениваю своё нынешнее положение, которое меня нисколько не тяготит. А во-вторых, у меня появились новые мечты, новые планы.
Связаны они конечно же с семьёй. 16 августа 2007 года, как раз на годовщину свадьбы, у нас родилась Даша. Это было такое счастье – после всего, что пережил, держать на руках дочь, видеть, как она растёт, учить её говорить, делать первые шаги… И только я начал осваиваться с ролью отца, как Оля объявила, что опять беременна. Ждали парня, даже имя ему успели подобрать – Артём. Но на свет появилась Аринка. Они с Дашуткой хоть и родные сёстры, но очень разные: старшая спокойная, а младшая – огонь-девка, любому мальчишке фору даст, чуть отвернулся – тут же нашкодит!.. Но сын всё равно в планах остаётся. Как же спецназовцу без сына?!
Сейчас у меня есть всё, что нужно человеку для счастья: дом, любимое дело, отличная семья. Любим выходить с друзьями на природу, на рыбалку часто ездим. Катаюсь на велосипеде, играю в футбол, правда, полевым игроком не бегаю – за здоровыми-то всё равно не угонишься, но в воротах стою надёжно, ребята не жалуются. Купаться люблю, плаваю хорошо, как и раньше, до ранения. В общем, живу полноценной жизнью.
Мне сейчас тридцать три.
И я намерен прожить ещё два раза по столько же!
На снимках: Александр УХАТКИН (слева) с сослуживцами; с семьёй; экзамен на право носить зелёный берет (декабрь 2005-го).
Фото из семейного альбома Александра Ухаткина.
Автор Игорь Софронов
Первоисточник http://www.redstar.ru
Рейтинг статьи
36
0
–
+
Мнение редакции "Военного обозрения" может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций
Если вы заметили ошибку в тексте, выделите предложение с ошибкой и нажмите
Ctrl+Enter
