Владимир Владимирович Мельников Jeans

Бывший уголовный преступник, ныне владелец крупнейшей в России компании по производству детской джинсовой одежды, выращивает под Ростовом-на-Дону русских людей нового типа. Умных, состоятельных и счастливых.


В России джинсовую одежду для детей шьют только в небольших шахтерских городках под Ростовом-на-Дону. Там находятся две большие и одна совсем маленькая фабрика, принадлежащие компании "Глория Джинс" (Gloria Jeans). Дела у компании идут настолько хорошо, что за последние десять лет производство детской джинсовой одежды выросло в 50 раз (за это же время вся российская швейная промышленность сократила свое производство в десять раз). В прошлом году "Глория Джинс" продала сарафанов, рубашек и штанов на 38 млн долларов. В этом году оборот компании составит уже 60 млн, через три года достигнет 200 млн, а к 2010 году приблизится к миллиарду долларов.

Автор этих неимоверных планов - владелец компании Владимир Мельников, бывший уголовный преступник. При советской власти Мельникова дважды сажали за спекуляцию и один раз - за контрабанду валюты. В общей сложности предприниматель провел за решеткой девять лет. Владимир Владимирович вернулся на свободу в 1992 году и сразу же начал строить в Ростовской области Новую Россию. Такую особенную страну, в которой, как он утверждает, будут жить умные, сильные и способные люди, получающие за свой труд достойные деньги. На своих фабриках в шахтерских городках Владимир Владимирович выращивает таких людей. В ближайшие десять лет он собирается создать в России целый класс управленцев - профессионалов, ни умом, ни опытом не уступающих своим иностранным коллегам.


Штаны бедных людей

Шить джинсы, голубую нательную мечту советского человека, Владимир Мельников начал в еще начале восьмидесятых годов прошлого века. Для отвода глаз он купил швейную машинку и поставил ее дома на видном месте, сам же организовал подпольный джинсовый цех в подвале ростовской школы. Из ткани, отдаленно напоминающей настоящий импортный деним, Владимир Владимирович шил вместе со своими работниками штаны и тер их камнями, поднятыми с родной земли, для достижения модного эффекта. Подпольные ростовские джинсы, выдаваемые за мечту о роскошной жизни, принесли Мельникову первые сумасшедшие деньги. Его месячного заработка в те времена хватало на покупку пяти "Жигулей".

Как только в конце восьмидесятых в стране разрешили кооперативное движение, Мельников начал делать джинсы легально. Дела шли хорошо, но Владимиру Владимировичу не давала покоя низкая производительность труда. Одна швея выпускала только 11 штанов в день, и Мельников захотел увеличить этот показатель до 20, купив импортные швейные машинки. Поменяв у валютных спекулянтов заработанные рубли на 40 тыс. долларов, предприниматель решил слетать в Америку и приобрести там 100 новых швейных машинок. Подсчитал, что затраты окупятся за четыре месяца. Не окупились. В аэропорте Владимира Владимировича взяли, доллары отняли и упекли в цугундер на три года за контрабанду. Пока Мельников сидел, ростовским джинсовым почином управляла его жена Людмила, успевая воспитывать двоих детей.

Выйдя на свободу в 1992 году, Мельников первым делом купил 200 машинок и наконец резко увеличил производство. Цех расширился и из школьного подвала был перенесен в прачечную "Радуга". Кроме того, Владимир Владимирович разместил заказы на местных швейных фабриках, выпускавших скучные льняные варежки для рабочих и форму для военных. В общей сложности в 1992 году Владимир Владимирович продал 40 тыс. пар джинсов. Еще через год - в четыре раза больше, 150 тыс. пар (см. график 1).

Ажиотажный спрос позволил предпринимателю через пару лет купить уже не машинки, а пару швейных фабрик - Батайскую и Новошахтинскую. Однако первое время местные швеи категорически отказывались работать на джинсового короля. Дело в том, что управлять производством Мельников поставил турок. По Батайску и Новошахтинску поползли жуткие слухи, что приезжие восточные мужчины привязывают русских женщин к швейным машинкам и понуждают к работе кнутами. Владимиру Владимировичу приходилось показывать каждой швее мирных турок, ублажать женщин ласковой беседой и лично водить их по цехам. Уже к 1995 году производство джинсов под Ростовом выросло в пять раз и достигло 800 тыс. изделий. Из них около 50 тыс. экспортировалось в Англию. Через год выпуск еще удвоился и составил 1 млн 850 тыс. штук.

Поворотным для "Глории Джинс" стал 1998 год. Для того чтобы джинсовые штаны, рубашки и сарафаны продавались во время кризиса так же хорошо, как и раньше, Владимир Владимирович решил снизить цены на 25%. Для этого он купил новое оборудование - пару электронных раскройных столов по 1 млн долларов каждый, несколько автоматических заклепочных машин с лазерами, а также вышивальные машины по 50 тыс. долларов за экземпляр. Этим Мельников добился повышения производительности труда на фабриках на 40%. Кроме того, он сумел убедить поставщиков фурнитуры, ткани и ниток снизить цены в общей сложности на 15%.

В результате отпускная цена ростовских джинсов снизилась до пяти долларов (самая низкая оптовая цена, например, у Levi`s - 14 долларов) и с тех пор больше не поднималась. В "Глории Джинс" теперь говорят, что продают джинсы людям, у которых нет денег. В магазине оптовой торговли компании сарафан на двухлетнюю девочку можно купить за 119 рублей, на пятилетнюю - за 130. По мнению мельниковских маркетологов, за такие деньги купить одежду для своего ребенка могут себе позволить 80% российских граждан. Таким образом, рынок, на который работает компания Владимира Владимировича, безграничен. Типичный клиент Мельникова должен иметь средний доход на одного члена семьи от 40 до 80 долларов.

Ориентация на небогатого покупателя приносит хозяину "Глории Джинс" невероятный, оглушительный успех. В сезон (весна и конец лета) у порога оптового магазина компании происходит вавилонское столпотворение. Дородные тетки с бездонными полосатыми сумками, торгующие на рынках, стоят в очереди за джинсами круглые сутки (именно они продают до 80% всей продукции Мельникова). В пик продаж у одной только торговки, имеющей несколько прилавков в Ростове-на-Дону, за день покупают до 9 тыс. рубашек, сарафанов и штанов от "Глории Джинс". Продавщица Оля из Новосибирска, с которой я познакомилась, утверждает, что за год умудряется продавать мельниковской одежды на сумму до 1,5 млн долларов.

Конечно, работа на бедных влечет за собой и определенные трудности. По расчетам маркетологов компании, повышение отпускных цен хотя бы на 10 рублей ведет к потере 15% покупателей. Несмотря на это, в 1999 году "Глории Джинс" удалось продать 4 млн 300 тыс. изделий - в два раза больше, чем в 1998-м.

Для того чтобы вы яснее представили себе то безумие, которое сейчас творится в России с детской одеждой от "Глории Джинс", приведем несколько поражающих воображение цифр. По итогам работы прошлого года рост продаж ростовских джинсовых курток составил 707%, джинсов - 195%, летних шортов - 595%, а юбок - более 1000%. Каждый месяц в "Глорию Джинс" приходят как минимум 400 новых оптовых покупателей.

По данным "Комкона", "Глория Джинс" сейчас - самая популярная марка детской джинсовой одежды в России. Опросив российских мам, исследователи выяснили, что в марте "Глорию Джинс" предпочитали 22,5% опрошенных. Ближайший конкурент Мельникова, компания Lee, набрал почти в два раза меньше голосов - всего 13,8% (см. график 2). В этом году "Глория Джинс" собирается опять удвоить производство и довести выпуск как минимум до 12 млн джинсовых изделий.


Сам

Владимиру Мельникову 53 года, но выглядит он лет на десять моложе. Этот высокий, седой, вспыльчивый человек задуман природой таким странным способом, что вряд ли кого-нибудь оставляет равнодушным. Он так прост и так сложен одновременно, что окружающие его женщины и мужчины постоянно пребывают в особенном состоянии робости и очарования. Люди говорят о нем с восторгом, но и с обидой на то, что он когда-то наорал на них, как на нашкодивших первоклассников. Одевается Владимир Владимирович с шиком - носит бежевые костюмы от итальянца Ermenegildo Zegna, дорогие ботинки и мягкие коричневые кожаные портфели. Ездит на черном BMW с белым кожаным салоном. Но при этом живет в Ростове в стандартной трехкомнатной квартире на Буденновском проспекте и не имеет загородного особняка.

Образования у Мельникова нет никакого. Оставшись сиротой в двенадцать лет, он перестал ходить в школу. Вместо изучения правил русского языка, пестиков с тычинками и расчетов гипотенузы Мельников просто читал книжки. Своих собеседников он поражает теперь цитатами из "Маркетинга" Самуэльсона, знанием наизусть множества стихов и точным цитированием Библии.

Сидеть на одном месте Владимир Владимирович не в состоянии. Он должен постоянно перемещаться со скоростью не менее ста сорока километров в час. Задавать ему вопросы приходится прямо в машине, преодолевая дурноту от укачивания.

- Владимир Владимирович, зачем вы шьете такие дешевые джинсы?

- А что в этом плохого? - говорит Мельников, доставая из стеклянной банки малину, купленную только что в армянской деревне по дороге из Ростова-на-Дону в Новошахтинск. В Новошахтинске у Мельникова самая крупная джинсовая фабрика с 4,5 тыс. рабочих. Есть еще две - в городе Шахты (1,5 тыс. рабочих) и Батайске (250 человек). Красный ягодный сок капает с пальцев Владимира Владимировича и пачкает светлый салон. - Главное не цена, не маркетинг. Главное - производство. Оно позволяет мне производить продукт подходящего качества.

- Как же так? А говорят, все наоборот. Главное - это маркетинг, а не производство.

- Да? Кто это говорит?

- Все говорят. В учебниках даже пишут, что эра производства прошла, наступила эра маркетинга. Главное - точно понять, что сейчас нужно потребителю, а уж только потом...

- Бросьте. Это все уже устарело. Сейчас на Западе опять производство стало самым важным. Ну вот смотрите. У меня, к примеру, хорошее производство, я делаю хорошие джинсы, прибыль у меня, допустим, миллионов шесть долларов. Так вы что думаете, я за десять процентов от этой суммы не найду человека, который будет хорошо продавать мои джинсы? Найду, еще как найду. Потом, я думаю, что производство опять стало актуальным благодаря новым информационным технологиям, тому же Интернету. Они помогли производителям выйти на новый виток развития.

BMW летит по узкой дороге. За окном один и тот же скучный пейзаж: выжженные солнцем поля, небольшие островки кустов, иногда попадаются горы шлака высотой с девятиэтажный дом. Согласно мельниковскому стратегическому плану, здесь скоро будет несколько десятков фабрик. Как минимум 12 тысяч швей будут строчить детские джинсы и днем и ночью. Владимир Владимирович уверен, что оборот "Глории Джинс" в 2004 году будет равен 200 млн долларов, а в 2010-м - уже 800 млн. К этому времени детище Мельникова превратится в настоящую транснациональную компанию. Слушать Владимира Владимировича страшно. Кажется, что это бред.

Тем не менее расчеты специалистов показывают, что слушать Мельникова следует очень внимательно. Ожидается, что рынок детской джинсовой одежды к 2004 году вырастет как минимум на 30%. В прошлом году российские родители купили своим отпрыскам 35 млн изделий на сумму как минимум 175 млн долларов. Через три года на детские джинсы россияне будут тратить уже более 200 млн долларов. По прогнозам маркетологов, если до 2004 года не случится очередного кризиса, доходы небогатой целевой аудитории "Глории Джинс" вырастут с 80 долларов на человека до 100-120. Ростовская компания на этом перспективном рынке уже сейчас лидер, ей там принадлежит около 21% объемов продаж. Благодаря активной рекламе и брэндингу доля "Глории Джинс" за три года может реально вырасти до 40%. Тем более что одними джинсами Мельников ограничиваться не собирается. Он думает захватить все сегменты одежды для детей. Под маркой "Глория Джинс" уже в следующем году будут продаваться нейлоновые пальто на синтепоне, зимние пуховики, трикотажные футболки и свитера.

Мельников собирается изменить и структуру продаж, перейти на розничную торговлю джинсами через сеть фирменных магазинов. Оптовые продажи джинсов у "Глории Джинс" растут только на 50% в год, тогда как розница увеличивается на 200%. Сейчас с ростовскими джинсовиками на принципах франчайзинга работают уже более 320 магазинов по всей стране. Однако в общем объеме продаж их доля пока невелика - всего 20%. Увеличению производства на мельниковских фабриках поможет также выход на соседние рынки СНГ и Восточной Европы.

- Все-таки я не понимаю. Много ли заработаешь на джинсах по пять долларов? Рентабельность больно низкая.

- Да Бог с ней, с этой рентабельностью, - облизывает свои липкие от малины пальцы Мельников. - Что вы заладили: рентабельность, рентабельность... Вы подумайте о другом. Я делаю людям добро. Всю свою жизнь, все свои способности, весь свой талант, что мне Бог дал, я кладу на работу ради блага людей. Я делаю им недорогие качественные джинсы, и я хочу от них не денег, нет, не денег, а ответного чувства, понимаете? Вот они покупают эти джинсы и испытывают радость, им от этого хорошо. И слава Богу. Вот вы думаете, что я сумасшедший? Правильно, я сумасшедший. Но от этого больше проку. Вот вы говорите рентабельность. Хорошо. Смотрите, я могу продавать тысячу дорогих джинсов с рентабельностью пятьдесят процентов и зарабатывать на этом пятьдесят тысяч долларов. Но ведь в десять раз выгоднее продавать миллион дешевых с небольшой рентабельностью в десять процентов и получать пятьсот тысяч долларов. Что, я не прав?

- Правы. Но делать качественный и дешевый продукт в массовом масштабе очень сложно, очень.

- А что сложного? Нужна просто хорошая производительность труда. На моих фабриках она в два раза выше, чем в Китае. Мои швеи сострачивают джинсы за десять минут.

- Как вы этого добиваетесь? Бьете?

- Я их люблю, я им доверяю. Только так. Понимаете, русская швея в два раза умнее китайской... - машина тормозит перед серой кирпичной проходной швейной фабрики. Владимир Владимирович выскакивает из белого кожаного салона и устремляется внутрь здания. На меня он не обращает никакого внимания. Чтобы уловить дальнейшие рассуждения об умственных способностях мельниковских швей, приходится почти бежать. - Швея в Китае работает как автомат, выполняет ровно то, что ей сказали. Наша же так не может. Когда она пристрачивает карман, она думает. Она думает, зачем она пристрачивает карман, почему именно так она его пристрачивает, а не иначе. Поэтому очень важно, чтобы мы думали вместе, чтобы мы доверяли друг другу. Чтобы, выполняя мои рекомендации, строча ровно и аккуратно, швея делала хорошо прежде всего самой себе.

Мы с Мельниковым почти бежим по длинному фабричному коридору, выкрашенному синей масляной краской. По пути нам то и дело встречаются молодые красивые девушки, каждая из которых в два раза умнее китаянки. Завидев Владимира Владимировича, швеи еще издалека начинают улыбаться, одергивать рабочие халаты в цветочек и громко разговаривать. Мельников останавливается, здоровается с каждой по имени, называет "дорогой", справляется о детях, мужьях и коровах. Потом мы продолжаем нестись по синему коридору.

- И что же, только от ласки и внимания так растет производительность труда?

- Одного внимания мало. Сейчас средняя зарплата швеи около трех с половиной тысяч рублей. Повышение зарплаты происходит регулярно, раз в несколько месяцев. Это большие деньги для города, где позакрывали все шахты и мужики сидят без работы. К примеру, дом в Новошахтинске можно купить за двадцать пять тысяч рублей. Я думаю, что уже в следующем году, при условии, что дела у "Глории Джинс" пойдут так же хорошо, как сейчас, я буду платить по шесть тысяч рублей. Все швеи об этом знают. Таким образом, я не просто внимателен, я дарю людям мечту. Мечту о достойной жизни.

(Ради достойной жизни сотрудников в "Глории Джинс" существует также фонд материальной поддержки. Каждый месяц Мельников перечисляет в него по 500 тыс. долларов. Деньги получают нуждающиеся матери-одиночки, выдаются также ссуды на лечение, покупку квартир, обучение детей и другие полезные начинания.)

- Вы собираетесь превратить вашу компанию в транснациональную. Вы будете это делать при помощи умных, состоятельных швей? Или вам понадобятся еще и умные менеджеры?

- Понадобятся.

- А где возьмете?

- А я их нанимаю, - в это время мы входим в просторную светлую комнату с тюлем на окнах. Нас встречает молодой смуглый мужчина с серьгой в ухе, в белых парусиновых штанах и матерчатых тапочках на босу ногу. Его зовут Владимиро Барбьери - он итальянец и новый дизайнер "Глории Джинс". Кроме него, на Мельникова работают еще с десяток иностранцев. Больше всего именно итальянцев. Темпераментные менеджеры занимают все ключевые посты на производстве: они директорствуют на фабриках, контролируют качество продукции, ремонтируют швейные машинки, а также разрабатывают методологию пошива ростовских штанов. Все они - опытные специалисты, не один год проработавшие на европейских швейных фабриках, например в Benetton. У Мельникова есть и один двадцатидевятилетний турок, занимающийся постановкой складской логистики по методологии корпорации Unilever. На топ-позициях работают также два пожилых американца и один англичанин среднего возраста.

На иностранных менеджеров Мельников тратит кучу денег и времени. По его словам, заработная плата иностранца в Ростове-на-Дону в два раза выше, чем где-либо в Европе. На поиск одного специалиста Владимир Владимирович вместе с российскими и европейскими рекрутинговыми агентствами тратит целый год. Кроме того, Мельников полностью оплачивает экспатам квартиры, меблировку, машины, перелеты на родину и отпуска со всей семьей.

- Почему иностранцы? Что, в России своих менеджеров нет? За такие-то деньги неужели нельзя найти? Ведь вот же ваша швея в два раза умнее китайской. Может, наши менеджеры умнее в шесть раз?

- Нет. В России нет менеджеров. Нет и быть не может. У нас не существует никакой управленческой школы, - кипятится Мельников, снимая с вешалок джинсовые рубашки, комбинезоны, юбки и со злостью кидая их на стол. - Вот смотрите, с конца двадцатых годов почти до сороковых нам строили заводы американцы и учили нас, как ими правильно управлять. Потом американцев прогнали, а школу управления финансировать перестали. Нет у нас менеджеров. Знаете, как это можно доказать? Очень просто. Хороших менеджеров нет потому, что в России отсутствует институт домработниц.

- А домработницы-то тут при чем?

- Очень даже при чем. Я, например, хочу приходить домой и вкусно ужинать, хочу надевать чистую отглаженную рубашку с утра. Если я не ужинаю и не надеваю чистую рубашку, я расстраиваюсь. Понимаете, каждый должен заниматься своим делом. Менеджер не должен думать о бытовых вещах, даже если его жена полдня делала себе маникюр и плевать хотела на ужин и рубашки. Вот еще при Хрущеве домработница была положена по должности даже бухгалтерам. Всем своим менеджерам я в обязательном порядке нанимаю домработниц.

- Вы думаете, Владимир Владимирович, что такими методами можно создать школу управленцев в России?

- Да, я так думаю. И я привожу сюда иностранцев не только для того, чтобы у меня росли продажи и производство было эффективным. Я хочу, чтобы они показали русским, что такое правильный менеджмент. Хочу, чтобы они вырастили себе здесь достойную замену. Через десять лет на должности, которые сейчас занимают иностранцы, я поставлю русских, и они ничем не будут им уступать.

С этими словами Мельников опять срывается с места и начинает куда-то убегать. Преследовать его не хватает больше сил, и я решаю поискать лучше иностранцев, которые куют под Ростовом будущее нашей страны. Я собираюсь посмотреть на людей, поменявших работу в Париже, Лондоне, Милане на Шахты, Новошахтинск и Батайск.


На счастье

Найти этих самоотверженных людей не так-то просто. Например, поиски итальянца Даниэле Бонетто, занятого разработкой методологии раскройки джинсов, отнимают у меня с час. Приходится бесконечное количество раз спускаться и подниматься на пятый этаж без лифта, блуждать среди визжащих швейных машинок и гор раскроенной ткани. Кто такой Даниэле и где он может находиться, на фабрике не знают. Диалог с добрыми новошахтинскими швеями, у которых я пытаюсь выяснить подробности, примерно такой:

- Скажите, где Даниэле?

- Это кто такой?

- Это такой итальянец. Даниэле. Он у вас тут считает простои швейных машинок, следит, не пролеживают ли без дела заклепки, молнии и нитки.

- Мы такого Даниэле не знаем. А он вам зачем?

- Мне с ним нужно поговорить.

- О чем?

- О швейных машинках, заклепках и нитках.

- Так вам тогда нужен Даниэле, он итальянец.

- Да, мне нужен Даниэле.

- А-а-а. Так он, наверное, на втором этаже. Или нет, на пятом. А может, и на втором...

В конце концов я случайно нахожу итальянца в кладовке. В небольшой темной комнатке, заваленной карманами, он стоит вместе с девушкой-переводчицей и считает:

- Уно, дуэ, трэ...

Даниэле около тридцати лет, его семья живет в Милане. Пару недель назад его жена родила второго ребенка, а он, вместо того чтобы нянчить отпрыска, уехал работать в Россию к Мельникову. Судя по всему, он пока не успел как следует прижиться на новом месте, поэтому выглядит слегка перепуганным. Растерянность его понять можно. Мельников велел ему произвести инвентаризацию производственных потоков на фабрике, вычислить узкие места, нарисовать сетевые графики и увеличить производство в Новошахтинске в два раза, не прибегая к покупке нового оборудования.

- Это возможно? - спрашиваю я иностранца.

- Если честно, не знаю. За неделю успел только изучить склад карманов. Понял, что с карманами беспорядок. Никто тут не знает, какие карманы есть, а каких нет, и почему именно таких нет, а не других. Сначала наведу порядок с карманами, а потом займусь производством.

- Зачем вы сюда приехали?

- Интересно. В Европе нет таких эффективных и быстрорастущих швейных предприятий. Работа на "Глорию Джинс" даст опыт и положительно скажется на моей дальнейшей карьере.

От методиста Бонетто я пошла еще к одному новичку - генеральному директору "Глории Джинс" Оливеру Вуду. Он - американский гражданин, владелец большого белого дома в Калифорнии. Вуд заступил на работу только в июне, покинув должность вице-президента компании Cherokee - ведущего американского производителя повседневной одежды. Свою карьеру он начинал в Levi Strauss, где дорос до директора компании по Азиатскому региону. Теперь Оливер сидит в большой пустой комнате, оклеенной домашними обоями, и принимает посетителей.

- Оливер, как вы сюда попали?

- Это приключение. Вы, знаете, мне очень понравился Ростов-на-Дону. Очень красивый город, и люди улыбаются. Почему нет? А еще мне понравились ростовские художники.

- Какие цели перед вам поставил Мельников?

- Увеличить продажи, довести их до нескольких сотен миллионов долларов. Внедрить в компании стандартные процедуры и функции, научить персонал работать так же, как это делают в Америке.

- Это возможно?

- Я здесь недавно. Не знаю. Надо полностью войти в курс дела.

Рядом с большим кабинетом Вуда есть комнатка поменьше. Ее занимает англичанин Кристовер Джон Кук, финансовый директор "Глории Джинс". В России он уже давно. Шесть лет назад он приехал в Санкт-Петербург работать главным финансистом в представительстве табачной компании RJR. Потом открывал московский офис немецкой табачной компании Reemtsma. Кук - серьезный человек. К нему из Лондона на каникулы приехал десятилетний сын, поэтому долго разговаривать со мной ему некогда:

- В мою задачу входит реструктуризация баланса компании и повышение ее прибыльности. Сейчас рентабельность в "Глории Джинс" где-то около пятнадцати процентов. Точно сказать не могу, потому что очень сложно подсчитать себестоимость джинсов. При таких высоких темпах роста производства компании не хватает оборотных средств. Каждый год нам приходится брать кредитов на шесть миллионов долларов. А ведь они дорогие. Я здесь для того, чтобы повысить эффективность использования собственных средств компании. Иначе говоря, я должен показать лучшие результаты, не вкладывая сумасшедших денег.

За несколько месяцев, что англичанин работает на Мельникова, он сумел наладить составление ежедневных рапортов по продажам. Каждый день Кук получает факсы с цифрами о количестве проданных джинсов от всех региональных представительств "Глории Джинс", складывает их вместе, умножает на цену, вычитает из производственной программы и получает остатки продукции на складе.

Дольше всего в "Глории Джинс" работает Питер Айсбестер - директор по маркетингу. Он занимает самую маленькую комнатенку во всем офисе компании. Питеру около шестидесяти, ранее он занимал должность начальника по маркетингу корпорации Nestle в Южной Америке. По словам Айсбестера, самая главная его жизненная победа - повышение потребления мороженого в Аргентине. Всего за каких-то пять лет местные жители стали есть не 1,5 тыс. литров мороженого в год, а целых 11 млн литров. Питер торговал мороженым 17 лет, а теперь уже три года продает дешевые ростовские джинсы.

- Питер, есть какие-нибудь особенности работы с джинсами на русском рынке одежды?

- Да нет никаких особенностей. Вот господину Мельникову не нравится, что я ничего не знаю про джинсы. А по мне, что продавать мороженое, что джинсы - все одинаково. Когда я торговал мороженым, я даже не знал, как оно делается...

- Зачем вы приехали работать в глухомань?

- Мне понравилась "Глория Джинс". Стратегические вещи в ней были правильные: эффективное производство, правильная дистрибуция, низкие цены и руководитель, не любящий их поднимать, - все это меня привлекло. Правда, до сих пор есть некоторый бардак в управлении. Компания растет очень быстро, мы за ней порой не успеваем. Но сейчас приехало много новых специалистов, думаю, порядок наведем. Знаете, я всю свою жизнь работал на крупные западные транснациональные компании, вложил в их развитие немало собственного таланта и ума. Под конец жизни я захотел поучаствовать в создании на Востоке того, что могло бы их все похоронить, - говорит Питер и хитро улыбается.

Выйдя из крошечного кабинета Айсбестера, я на заплетающихся от усталости ногах пошла по коридору. Не успела я завернуть за угол, как столкнулась с Мельниковым. Владимир Владимирович куда-то спешил.

- Владимир Владимирович, - сказала я, преграждая ему дорогу, чтобы задать свой последний вопрос. - Скажите, зачем вы занимаетесь этим бизнесом? Зачем вам все эти джинсы, иностранцы, рыночные торговки, повышение производительности труда, десятки фабрик, тысячи швей?

- Для счастья, - просто ответил он. - Я очень счастливый человек. Знаете, по логике вещей, я должен был бы умереть еще в тюрьме. Не физически, так морально. Но я не умер. Я подумал, что все, что у меня было в жизни, и богатство и тюрьму, все дал мне Бог. Я долго пытался понять, почему именно мне... Думаю, что для счастья. Для того чтобы я сделал счастливыми других людей.

Он сказал это и побежал дальше по синему коридору.

Валерия Селиванова
22.08.2001 Журнал "Эксперт"